Обзор иркутской колумнистики: Новая демократия и главная проблема иркутской эмиграции

В свежей колонке Сергея Шмидта, как это часто случается, можно узнать кое-что, потрясающее былые убеждения. На сей раз речь идёт о том, чем современные выборы отличаются от выборов устаревших. Оказывается, времена меняются, и демократия меняется вместе с ними.

«Прежде демократия гордилась выборами всеобщими, равными и тайными. Иного и представить себе было невозможно. Демократического человека XX века такой идеал вполне устраивал. Но демократический человек XXI века другой. Если выборы по тем или иным причинам показались ему важными, интересными, то ему мало отметиться галочкой в анонимном бюллетене и бросить бюллетень в урну. Ему хочется сделать тайное явным. Ему важно, чтобы и другие граждане были в курсе, как именно он проголосовал. Знали о том, что он проголосовал «правильно» – с точки зрения сложившихся в том или ином сообществе норм. Дабы никто не подумал, что он проголосовал «неправильно» – так, как принято в другой тусовке.

Именно поэтому современный избиратель не просто проголосует в день выборов, но еще и расскажет в фейсбуке, как он проголосовал и почему, выразит солидарность с теми, кто проголосовал так же, и заклеймит (в меру своих риторических сил) инакоголосующих».

По словам Лангобарда, прогрессивные политтехнологи отныне строят предвыборную кампанию не столько на прославлении самой личности кандидата в депутаты или президенты, сколько на попытках найти и предъявить электорату авторитетного поручителя. Точно как в банке. В этой связи любопытно понаблюдать за выборами в Законодательное собрание Иркутской области. За подробностями рыночного отношения к избирателю добро пожаловать в колонку «Всеобщее, тайное, явное…».

Накануне 1 апреля Игорь Широбоков, вспоминая славные розыгрыши минувших дней, отмечает, что шутки мимикрируют ко времени. По мнению редактора газеты «Мои года», теперь на смену розыгрышам пришли слухи и мистификации.

«Сейчас другие шутки в ходу – в основном, на финансовой подкладке. Конец света (не далее, как три месяца назад) и индустрия по обслуживанию этого конца. Ежедневные сообщения о близости дефолта и обрушении рубля. Настойчивые слухи об отмене пенсий для работающих пенсионеров, о приближающемся налоге на имущество, с которым никакими пенсиями не рассчитаться. Вселенский крик о финансовых потрясениях на Кипре и неизбежном разорении российских толстосумов. Наконец, загадочная смерть самой одиозной фигуры современности Бориса Березовского».

Эксцентричный олигарх и умер прихотливо. Но как это случилось? Что или кто тому виной? Игорь Широбоков считает, что искать здесь техничную работу ФСБ не стоит, ведь смерть Березовского менее всего была выгодна Путину. «Быть может, это просто розыгрыш?», - спрашивает автор.

Глеб Русин на прошлой неделе стал автором по-настоящему настроенческого эссе, более похожего на белый стих Саши Чёрного. Угрюмая весенняя тоска автора по солнцу и весне, как это часто бывает, становится канвой для страстного желания съехать в края более дружелюбные.

«Всё, думаешь! Баста! Финита ля трагедия. Надо драть! Начинаешь перебирать города, в которых хотел бы встретить достойную старость — хотя это рандеву, конечно, лучше назначать где-нибудь в приморских районах Центральной Европы… Начинаешь с Питера — и по понижающей. Потом, в очередной раз, убеждаешься: на кой черт ехать из Иркутска не в столицу? В Красноярск, Новосибирск, Екатеринбург?… Ведь это шило на мыло. Да, города крупнее, в некоторых даже метро есть. Но всё это, с поправкой на погрешность, те же широты, отнюдь не южные. А в южных, кроме Сочи и Краснодара, с тоски умрешь: города-то, может, и хорошие, но пока ты сможешь почувствовать себя в них как дома, клиническая депрессия передаст весомый привет от Бориса Абрамовича».

Драматичные искания приводят Глеба к острому желанию продегустировать весенний Санкт-Петербург.

Дипломированный филолог Александра Поблинкова на прошлой неделе побывала в параллельном измерении – на собрании профессиональных математиков.

«Прихожу в заявленное время в экспериментарий, и что я вижу — много-много местных сотрудников научных институтов резвятся вокруг технических игрушек. Тема лекции - «Информационное управление». Казалось бы, близко к моей работе, но как же это оказалось... математично. А ведь все хорошо начиналось: разбор понятий «управление» и «рефлексия» и «для погружения в исторический дискурс позвольте мне убрать ведро со стола». А потом случились сложные математические формулы. Причем, всей приличной публике было все понятно. Народ задавал вопросы, сыпал примерами и даже шутил по заданной теме. Я отчаянно пыталась уцепиться за остатки знакомых слов и не смотреть на многоярусные формулы».

Итогом смелого путешествия стал отчёт, полный беспорядочных эмоций и наблюдений. О почтении лириков к физикам и их общем презрении к химикам читайте в колонке «Позвольте, ведро уберу — дискурсу мешает».

В сегодняшнем обзоре колумнистики также не смеем обойти вниманием статью до настоящего момента малоизвестного блогера Филиппа Васильцева. Заметка посвящена одному известному русскому писателю. Статья вышла довольно резкой по содержанию и уже вызвала широкий резонанс.

«Что за оказия? Газеты пишут про какого-то «П». Будто бы есть такой писатель. Ничего я о нем до сих пор не знал, никогда его книг не читал. А я люблю нашу литературу - и классическую, и советскую. Люблю Александра Фадеева, люблю Николая Островского. Их произведения делают нас сильными… Много у нас хороших писателей. Это наши друзья и учителя. А кто такой «П»?!».

Филипп Васильцев - профессиональный машинист экскаватора, в настоящий момент работающий на стройке ГЭС, на примере собственной биографии поясняет, что писатель должен уважать свершения предков и существующий порядок вещей. Критик, уверен автор, - подобен лягушке на болоте. Он столь же бессмыслен и неконструктивен. «Нет, я не читал П. Но знаю, в литературе без лягушек лучше», – заключает автор.

Мария Устюжанинова:

Сергей Шмидт рассуждает про тайные и явные выборы. Про выборы тема скучная с позиции - выбирать то все равно некого, пассионариев выбивали с 1917-го по 1945 годы. На все, что происходит в стране, уже посматриваешь с тоской и безразличием, как тягловая скотина, ибо никаких реальных рычагов воздействия на действительность нет.

Поэтому тезис, что надо быть поближе к народу, мне интересен. Поближе к народу - это не как Ельцин, который побухивал, а в смысле нужно понимать целевую аудиторию, ее потребности. Иначе, как можно успешно руководить вверенной территорией? Это все равно как проектировать дом, не получив задание на проектирование и исходных данных.

Медиапространство, безусловно, мир изменило: все могут узнать про тебя все, что ты пожелаешь о себе рассказать - от политических предпочтений до съеденного бутера, запощенного в инстаграм. Сетевой эксгибиционизм - занятие крайне увлекательное. Все равно как в первом сезоне сериала «Черное зеркало».

А так как информации уже и так слишком много, такие интимные вещи, как за кого проголосовал, можно выложить - они все равно никому не интересны. Вот боролись за всеобщее избирательное право люди в XIX веке, а сейчас ленятся встать и дойти до избирательного участка - «ну это же все равно ничего не решит».

Что интересно - ни разу не видела живого человека, способного проголосовать добровольно за Путина без физического воздействия, посему – есть риск, что таких людей и не существует вовсе.

Глеб Русин печалится весне и предается благородному питерскому сплину. Весна - это самое печальное время года, полное надежд. Она вдохновляет, когда силы уже на исходе, даже если закончился запас съедобной картошки, выращенной на своей даче.

Иркутск хорош. Это не как абориген, а как проектировщик могу утверждать. Историческое поселение, питьевая вода качественная, ландшафты вокруг интересные. Климат тоже для Сибири неплохой, 264 солнечных дня в году, потенциал есть. У города есть уникальный образ. Один московский друг спросил, сколько у нас до ближайшего культурного крупного города. Много, ответила, и поэтому культуру мы плодим сами. Иркутск слишком далеко от столиц, поэтому не все интересные люди уезжают, как например, в мелких областях вокруг Москвы и Питера.

Поэтому переезд в остальные центры регионов - это обмен шила на мыло. Питер интересен архитектурой и атмосферой, но как привыкнуть к гнусному климату, регулярной планировке исторического центра, после наших колдобин? Как привыкнуть к граниту после дерева, как привыкнуть к большим расстояниям?

Москва – город вообще не жизнепригодный, единственное что можно там делать - это гулять по центру без дела и иногда натыкаться на интересные памятники архитектуры. Как там жить и работать, представить трудно. Если не Питер, то уже Европа, а из Европы можно эмигрировать только на Луну.

Александра Поблинкова сходила на Байкальские чтения. И пишет, что химики безобразно ведут себя на собраниях ТЖС. И опять про выборы, и про математические формулы. Ей непонятно про формулы, а мне - про событие: зачем математикам выборы? Математика - наука благородная. Хотя, наверное, интересно было послушать (с математической точки зрения) про политтехнологии и работу в соцсетях.