Обзор иркутской колумнистики и соцсетей: хнык-патриотизм, улица как вечность и тайны болида

Иркутск, 27.02.23 (ИА «Телеинформ»), - На минувшей неделе иркутяне вспоминали о приметах времени, подбирали термины для человеческого поведения и исследовали небесные явления. Телеинформ подготовил свежий выпуск обзоров иркутской колумнистики.

Волнующее и интересное

Некоторые вещи и явления в нашей жизни существуют неизменно долгие годы, и в каждом или почти каждом городе найдется свое место с похожей историей – перекресток-«магнит» для автоаварий, точка паломничества для всех новобрачных, или улица или двор, которую ремонтируют всегда. Вот как раз об этом – очередная колонка колумниста ИТГ Сергея Шмидта.

«Я люблю беседовать со своей мамой о всяческом прошлом города Иркутска, которое она застала, видела своими глазами или о котором слышала от своих родителей и бабушек-дедушек. В возрасте, особенно в почтенном, есть одно безусловное преимущество – возраст это всегда возможность сравнивать, а процедура сравнивания, на мой взгляд, главная из тех опций интеллекта, что подарили нам, хомам, да сапиенсам, по одной мировоззренческой версии – склонный к творчеству Бог, по другой – склонная к эволюции природа.

И вот в одном таком разговоре мама, коренная иркутянка, вспоминала, как в детстве (конец 1940-х – начало 1950-х) она и ее подруга (тетя Наташа, как я привык называть подругу), возвращаясь после занятий в музыкальной школе, на папках для нот катались с насыпанных куч земли. Либо когда кучи эти подмерзали поздней осенью, либо зимой, когда кучи те покрывались снегом. Буквально впроброс, как сказала бы молодежь нулевых, мама произнесла: «На этой улице всегда что-то копали. Там всегда были здоровенные кучи земли».

Вспомнив, что мамино детство прошло в центре Иркутска, в районе пересечения улиц Декабрьских событий и Тимирязева, и проницательно заподозрив, что вот-вот родится тема для новой колонки, я поинтересовался: «Какая-какая это была улица, на которой всегда копали и были кучи земли?»

«Карла Либкнехта, взрослые тогда еще называли ее по привычке Саломатовской», – ответила мама и со мной случилось то, что может быть названо приступом истерического восторга. Восторг мой, конечно, разделят только иркутяне. Еще бы, ведь получается в конце 1940-х – начале 1950-х на улице Карла Либкнехта уже копали и были ямы и кучи. Кстати, что значит «уже копали»? Получается, на улице Карла Либкнехта ВСЕГДА копали.

Иноземельцы наверняка догадались, о чем по большому счету эта колонка. Наверняка, если не во всех, то в большинстве городов России есть улица, которую приходится раскапывать-перекапывать чуть ли не ежегодно, вне зависимости от того, советская власть на дворе или постсоветская.

…Классная улица, просто не улица, а вечность, данная нам в ощущениях. Ну и как говорится, живешь в Иркутске – гордись, не живешь – радуйся».

Тоже о гордости в некотором роде – и о «ценности быть правым» – пишет в соцсетях Александр Откидач.

«Я знаю массу ребят, дружбой с которыми горжусь, что покинули нашу страну в последний год. У всех разные причины, и я считаю, что каждый человек имеет право на свободу передвижения. Безусловно, в России есть масса вещей, с которыми мне жить тяжело. О чем-то я пишу, о чем-то молчу про себя. Безусловно, что где-то эти вопросы уже решены, а где-то в силу менталитета они и не появлялись. Но я ни разу не задумывался об эмиграции. Я знаю с десяток аргументов моих друзей, и мы можем с ними об этом поговорить. За этот год я провел несколько сложнейших переговоров, тональность которых была на высочайшем уровне и грозила потерей лица, дружбы и т.д. Я всегда и всем пытался донести одну простую вещь – не должны наши позиции нас делать врагами. «Русские рубят русских» – это драма. Драма, которая зачастую и приводит к последствиям, подталкивающим к эмиграции. Многие, к сожалению, не готовы на миролюбие, многие не готовы слышать чужое мнение. Рубить так рубить, гулять так гулять.

Мы обречены при нашей жизни увидеть десятки войн, а возможно, и поучаствовать в Третьей мировой. Будет ли она? Безусловно, будет, об этом говорит история и статистика. Зависит ли это от меня? Да нет, конечно. Это выбор элит. Это выбор распределителей ресурсов. Два десятка стран контролирует 90% валового мирового продукта.

А есть мой личный мир. Моя семья и мой короткий век. Который я бы хотел провести счастливо. В моем Иркутске есть все для этого. Есть моя семья, где все здоровы и сыты, есть друзья и люди, с которыми мне интересно работать и отдыхать вместе. Есть реки и леса, где моя душа отдыхает, дикое мясо и рыба, столько мест рядом, где я еще ни разу не был. Я испытываю культурные оргазмы и тихое счастье, когда лежу где-нибудь в зимовье, кутаюсь в спальник под звуки костра в печи… Возможно, что я в чем-то не поддерживаю свое правительство. Но я не хочу лишать себя всего того, что я люблю из-за этих разногласий. В тайге политики нет. В тайге есть жизнь и природа. А тайга, да такая богатая и доступная, есть не везде. Я хочу жить здесь. И не хочу отсюда уезжать. Не хочу, даже если я себя считаю намного правее, чем другие. Мне здесь хорошо. И здесь я всегда местный и свой. Возможно, что я там тоже смогу быть счастлив. И возможно, что местное население меня примет с душой и будет счастливо, там не будет проблем и политика страны всегда будет в унисон с моим мировоззрением. Но я там буду чужой все равно. Точнее, они все будут мне чужаками. Да и давайте по-честному – нет таких стран. Весь передовой Запад нисколько не гнушается творить всякую дичь, с которой я тоже не согласен. У нас здесь и немецкие принцессы были великими императрицами. А когда сегодня памятники русским писателям и воинам сносят в угоду политической ситуации – это никак не укладывается в моей голове – как современное, гуманное и адекватное мироустройство. Как можно мечтать жить на чужой земле и соглашаться с этим? Это абсурдно.

…Сколько стран я должен поменять, чтобы найти наконец ту, в которой моя душа была бы спокойна? Или все-таки придется где-то соглашаться с тем, что «есть свои нюансы»? А тогда зачем менять шило на мыло?».

И немного науки в наши серые будни. Сергей Язев подробно рассказывает о болиде, который видели иркутяне в середине февраля.

«Странный болид, наблюдавшийся под утро (в 3:30) 17 февраля – явно искусственного происхождения. Слишком маленькая скорость для падающего метеороида, слишком пологая траектория падения, слишком типичный (для искусственных тел) характер фрагментации плюс вспышки отдельных фрагментов, слишком необычный цвет дымного следа. Либо очень крупный спутник, сошедший с орбиты, либо верхняя ступень ракеты.

Для такого вывода было достаточно данных: в нашем распоряжении (спасибо всем, кто присылал видео и фото!) 16 видеозаписей из Иркутска, Усолья, Зимы, Кутулика, Заларинского района, сообщения из Тальян, Усть-Ордынского округа, – включая нашу собственную видеозапись с метеорной камеры астрономической обсерватории ИГУ, установленной в Саянской обсерватории ИСЗФ СО РАН (дальность съемки – около 250 км).

Все подтвердилось. Болид был порожден сходом с орбиты ступени китайской трехступенчатой ракеты СZ-4B, как сообщает Международная метеорная организация.

Этим объясняется молчание и СМИ, и официальных органов. Китайская ракета спокойно сгорает над Иркутской областью, нет сомнений, что все, кому надо об этом знать, знают. Но никто ничего не говорит».

К этому он добавляет:

«Имеет смысл продолжить сбор видеоматериалов, касающихся болида, порожденного сходом с орбиты ступени китайской ракеты. Ее фрагменты, очевидно, упали в Иркутской области (сгорело, конечно, не все).

Упавшие фрагменты лучше не хватать и к себе в гараж не тащить, надо сразу сообщать службам МЧС. Было бы неплохо, чтобы СМИ предупредили жителей области вдоль проекции траектории падения, что обломки потенциально небезопасны.

Имеющиеся сведения пока не позволяют точно указать возможное место падения обломков, но эллипс рассеяния может быть большим».

Физика и лирика

Перейдем к лирике. В одном из недавних обзоров Влад Толстов предложил нам на выбор несколько книжных новинок издательства Inspiria. Среди них – роман по мотивам реального судебного процесса над ведьмами в Эссексе, история о том, как можно исцелить разбитое сердце и как важно уметь мириться с одиночеством, сборник рассказов в стиле «мексиканской готики». Кроме того – смесь детектива, романа о тайнах мира антикварных книг и эротического триллера, научно-фантастический роман о поселениях на луне и путешествиях во времени, написанный в разгар пандемии COVID-19, а также роман об убийстве семьи, раскрыть которое смогут только выжившие братья.

Другая подборка – о книгах об отечественной истории. Можно почитать сборник воспоминаний летчиков 3-й истребительной гвардейской авиадивизии, которая в годы Великой Отечественной именовалась «дивизией Героев Советского Союза», и монографию о детских годах Ивана Грозного, можно – о советско-финской войне глазами финнок-историков или о существовании союзнических американских авиабаз на территории Украины в годы Великой Отечественной войны. Также в подборке – политический портрет Столыпина и переиздание книги 1898 года о происхождении русского дворянства и о «государевых служивых людях».

Тем временем в соцсетях Андрей Фомин, например, готовится к 8 Марта.

«Собираю демотиваторы, умные мысли, фразочки… Ну а как иначе? Надо же быть в тренде!

Услышал на днях вот такой, например, диалог:

– Милый, а ты меня не боишься, когда я без косметики?

– Если уж быть честным, Ксюха… то я тебя и с косметикой побаиваюсь!»

Алексей Гуранин рассуждает о творчестве.

«Я чем дальше, тем больше прихожу к выводу, что «расписаться» (в плане письма, наращивая обороты, то есть слова/строки) – это вполне рабочая тактика для автора. Со стихами, к примеру, так и есть. Полгода или год чувствуешь себя скорлупой от яйца, внутри которой нет ничего стоящего. Потом что-то стрельнуло – хоп, написал несколько строк, корявеньких, но все же. Назавтра читаешь – господи, какая ж чушь! И пишешь чего получше, потом еще и еще, а потом, как основательно разгонишься, вдруг вернешься к первым строкам и… и они на самом деле очень даже ничего, только подправить пару моментов. А остановиться уже сложно, и идеи атакуют голову. Воистину, муза тусуется там, где ее кормят.

А еще я всегда завидовал авторам, которые могут выдавать материал практически из ничего. Вот вроде бы все так простенько, пословоблудилось – и ладно. Стихи-размышления, вращение вокруг орбит уличных фонарей, понимаете? И получаются шедевры. А я не умею, мне, блин, основную идею подавай. Кто-то складывает из пазлов конкретную картинку, а кто-то – абстракцию, хотя слова-пазлинки одни и те же».

Михаил Дронов придумывает новое слово.

«Словечко придумалось (люблю это дело, грешен): хнык-патриотизм.

Ну, т.е. все знают, что такое «ура-патриотизм» (кроме самих ура-патриотов, конечно). Это когда Величие, Можемповторение-заценойнепостоенние, лики Вождей на хоругвях и подтштанниках, генетически обусловленная гордость, родинка слонов, исконная посконность, слезы умиления, вопли восхищения и прочее.

А есть – хнык-патриотизм. Похожее, но элегически-эпическое (без адреналина) состояние. Когда – Вечнообиженность, Изначальнонепонятость, Исконнострадательность. Судьбинозадвинутость. Гордотравмированнность.

Не знаю, как у вас – а у меня в специфическом сегменте френд-клуба – примерно поровну ура-патриотов и хнык-патриотов. И их надо как-то различать. Потому и слово нужно».

А Яна Лисицина вспоминает некий период своей жизни.

«Выжила я в 1987-1988 благодаря родителям и Советской армии. Василия туда забрали (тогда туда всех призывали на 2 года сразу после окончания обучения). Он был художник, и многих из наших направляли в штаб какой-то главный, где-то под Улан-Удэ. Тогда компьютеров не было, фотошопов разных, а карты чертить и красиво писать художники умели очень даже. Опять же портреты, лозунги сами по себе от сырости не возникают. Должен быть кто-то с твердой рукой и зорким взором. Трезвый и понимающий извилистое мышление командного состава в части оформления красного уголка.

Его забрали, мы были женаты, и я ждала Яника. И было в Иркутске как-то несыто в те годы. Совсем. Василий умудрялся присылать мне посылки с гречкой, у них там снабжение было неплохое, в этом закрытом военном городке. И родители, которые были на Сахалине, очень помогали. Я ела гречку, смотрела телепрограмму «Взгляд» (там Листьев неубитый был) и вышивала розовым по розовому, потому что мне один практикант-медик твердо сказал, прищурив глаз, что будет девочка. Потом он подумал и сказал, что две девочки. Он немного ошибся, родился мальчик Ян. Наверное, сейчас этот практикант стал профессором, потому что имел фантазию и дерзновенность в постановке диагнозов.

Василия отпустили на три дня ради рождения сына, а потом он еще служил и служил, и сам себе рисовал идеальные увольнительные и приезжал ко мне на побывку, пока его не спалил какой-то полковник, и надвигались тучи грозовые на его бритую голову. Но, к счастью, были у нас «екатеринки», а полковник оказался нумизматом. В общем, пронесло мимо трибунала или что там с провинившимися солдатиками делали.

А «екатеринки» я сменяла как-то у уличных мальчишек на зажигалку, у меня японская была, прозрачная такая, козырная, просто так в сумочке таскала, хотя не курила и пух тополиный не жгла».

Вместо тысячи слов

И наконец немного красивого Иркутска. Вот, например, теряющийся в тумане Глазковский мост.

Вот – Луна над городом.

И «белая зима» от Анатолия Бызова.

Обзор подготовила Мария Маякова, Телеинформ

• Интереснейшие публикации иркутских СМИ — в соцсетях: ВКонтакте, Одноклассники, Telegram