Общественная жизнь в Иркутской области | |
03.12.2019 |
Бьёт – не значит любит: иркутские эксперты оценили необходимость законопроекта о семейно-бытовом насилии |
|
Иркутская область, 3.12.19 (ИА «Телеинформ»), - В Госдуму РФ в декабре готовятся внести законопроект о семейно-бытовом насилии. Документ призван защитить жертв домашних тиранов – в том числе, в гражданских браках. Инициативу Телеинформу прокомментировали иркутские эксперты. В Заларях Международный женский день, 8 марта 2019 года, завершился чудовищным по своей жестокости убийством. От рук бывшего сожителя погибла местная жительница. Мужчина изощрённо истязал и глумился над женщиной на глазах их общих маленьких детей. За зверское преступление он получил 13 лет в колонии строгого режима. Девять с половиной лет за решёткой проведёт братчанин, задушивший жену за то, что «пилила». Усольчанин из ревности забил свою жену до смерти, оставив без матери четверых детей. Сейчас он арестован, идёт расследование. Находится под стражей и иркутянин, который в присутствии годовалого сына пытался убить бывшую сожительницу, нанеся ей 18 ножевых ранений. В покушении на убийство супруги обвиняется 31-летний житель Железногорска-Илимского. Мужчина избил, изрезал и оставил женщину умирать в лесу. Систематически избивала свою несовершеннолетнюю падчерицу иркутянка: суд постановил взыскать с неё 300 тысяч рублей за физические и психологические страдания, причинённые ребёнку. Ежедневно миллионы женщин и мужчин, детей и стариков страдают от домашнего насилия – физического, вербального, сексуального. Точной статистики по жертвам семейной тирании по России нет, как и до сих пор нет на законодательном уровне механизмов защиты жертв от абьюзеров. Декриминализация побоев, которую ввели в 2017 году, тем более снизила риски для любителей распускать руки, а убийство зачастую становится страшным, но логичным завершением семейной тирании. И даже если удается вырваться из опасных взаимоотношений с агрессором, риск попасть из огня да в полымя критически высок, тиран может преследовать свою жертву – и спасения от этого нет никакого. Предполагается, что благодаря новому закону под защитой будут находиться не только официальные супруги, но и те, кто уже подал на развод или живёт с агрессором в гражданском браке, пишет «Парламентская газета». Кроме того, в окончательной редакции появится определение «преследования» – попытки поиска пострадавшего, ведения устных и телефонных переговоров и другие действия, из-за которых жертва может испытывать страх за свою безопасность. Законопроект уже опубликован на сайте Совета Федерации, его обсуждение продлится до 15 декабря. Чего ждать от новой инициативы и можно ли считать, что этот документ – первый шаг на пути к тому, что в России кардинально поменяется отношение к теме домашнего насилия? С этими вопросами Телеинформ обратился к иркутским экспертам.
– Законопроект очень нужен. С того момента, как отменили уголовную ответственность за побои, ситуация у нас ухудшилась. Безнаказанность делает своё дело, мы никак не защищены. Я работаю в этой сфере с 2011 года и случаи домашнего насилия с тех пор стали тяжелее. Сами побои тяжелее, тяжелее что-то доказывать, доводить до суда дела. У меня в подопечных есть девушка, мы с ней с марта пытаемся довести до ума её дело. Её избивал муж, она от него ушла, подали документы на развод, раздел имущества, определения места жительства детей. Но до сих пор ничего не происходит, несмотря на то, что он напал и на меня, и на неё. Мы сделали медосвидетельствование, подали заявление, но у нас до сих пор дело болтается между судом и полицией. Он звонит ей, следит за ней, угрожает, увёз детей, но мы не можем сдвинуть дело с мёртвой точки. Я думаю, что закон о семейно-бытовом насилии в таких делах будет помогать, мы, по крайней мере, будем защищены. Тирана можно будет более жестко наказывать, и кого-то это будет останавливать. Сейчас абьюзер прекрасно осознаёт, что ему ничего не будет за то, что он делает. Во всех цивилизованных и даже не очень цивилизованных странах уже приняты такие законы, даже придумывать ничего не нужно – от охранных грамот до своевременного приезда полиции и разговора психологов и с той стороной, и с этой. У нас до сих пор этого нет. Женщин нужно защищать, ведь они же потом контактируют со своими насильниками. Какая разница, в браке они жили или нет? Даже если брак не зарегистрирован, это должно всё фиксироваться. На самом деле, я рада, что об этом вообще начали говорить, потому что раньше реакция на такие темы была «они сами дома разберутся». Мы очень ждём этот законопроект. Что касается противников законопроекта, то, я полагаю, что некоторые из них сами абьюзеры и не хотят, чтобы закон до них добрался. Но у нас в целом очень зашоренный взгляд на всё это, идёт шаблон «сама виноват». Я, например, очень много пишу о том, что и как это происходит, и очень надеюсь, что многие женщины меня услышат. Многие, действительно, пишут заявления на обидчика, а потом забирают его, потому что понимают, что толку нет, что агрессор ещё больше озлобился, его привлечь ведь нельзя. Много факторов, и психологические в том числе. Когда нет защиты, ты устаёшь бороться. В комментариях, например, пишут: «Почему женщина не борется?». Потому что все отмахиваются, все обвиняют саму тебя. В любом случае, надо принимать закон, мнение людей будет меняться. На эту тему уже немножечко по-другому смотрят, особенно, когда где-то на лекториях рассказываешь, как на самом деле обстоят дела и что немного всё по-другому, как обычно видится.
– Я могу рассуждать и с позиции врача, и с позиции главы Ассоциации. Несмотря на то, что я представляю Совет отцов и сам отец, в этой ситуации полностью на стороне женщин и детей. Я не считаю, что это посягательство на семью, на авторитет отца и так далее. Нам детей часто в реанимацию привозят с синдромом жестокого обращения, чаще всего они страдают именно от отцов. По нашему городу случаев 10-12 в год. Не во всех случаях, конечно, отцы истязают детей. Часто бывает так, что мужчина хочет ударить женщину, а ребёнок попадает под руку. Могу сказать, что закон необходимо дорабатывать и принимать. У меня есть даже такой показательный пример. У нас в отделении работает сотрудница, которую систематически избивает муж. Каждый раз она пишет заявление в полицию, его там задерживают или не задерживают – не в этом суть. И она понимает, и полицейские, что нет механизмов для принятия какого-то уголовного решения по его изоляции или назначению трудовых работ, например. Хотя, по большому счёту, я думаю, можно было принять закон, предусматривающий 30 суток ареста агрессору, а потом ещё месяца на два исправительных работ. Но всё заканчивается банальным вынесением штрафа. Женщина потом забирает заявление, в каких-то ситуациях она мужа пожалеет, а в основном понимает, что деньги на штраф пойдут из семейного бюджета. Я не вижу того, чтобы случаи семейного насилия были нечастыми. Буквально недавно в Усолье-Сибирском в многодетной семье муж убил свою жену, просто поссорившись во время застолья. Это очень яркий пример. Знаем факты, когда возникают в отношении женщины угрозы со стороны супруга, она вызывает полицию, а сотрудники отказываются выезжать, аргументируя тем, что ещё ничего не случилось же. В других случаях они напрямую говорят, что никакого правового решения принято не будет – это будет или отказное дело, или всё окончится штрафом, что, конечно, неприемлемо. Российский уклад, конечно, такой, что женщина у нас очень терпеливая и многое прощает супругу. Это не чета Америке, где активно защищаются права женщин, иногда даже с перегибами. В России такого нет, потому сложно понять, как закон будет внедряться на практике. Но, мне кажется, его надо принимать, потому что всё равно будут возникать случаи, когда женщина захочет пойти до конца и наказать обидчика. К тому же, закон не обязательно будет применяться к мужчинам, а к любому агрессору. Редко, но бывает так, что и сама женщина избивает мужчину, детей своих. Однозначно закон нужен, чтобы начинать менять наш менталитет.
– Проблема такая действительно есть, но очень много разговоров идёт о том, правда ли она такая существенная. Она существует не годы - века. Домашнее насилие всегда было и есть на сегодняшний день, и, к сожалению, в будущем такие случаи тоже будут, все мы это прекрасно знаем. Другое дело, что в действующем законодательстве не предусматривается отдельная регистрация таких преступлений, они идут в череде общих. То есть посчитать точно, как и что, не представляется возможным, такой статистики на сегодня нет. Хотя причины, например, конфликта, конечно, выясняются, но эта статистика всё равно не точная. Сказать, много или мало, с моей точки зрения, нельзя, но мы все прекрасно знаем, что это явление существует. Нужен новый закон или не нужен, мне, к сожалению, сказать очень трудно, потому что я не юрист. Но как обыватель могу заметить, что в действующем Уголовном кодексе и Кодексе об административных правонарушениях есть нормы, которые предусматривают наказания за подобные действия в семье. Нельзя сказать, что никто никого не наказывает. Но, может быть, этого недостаточно, может быть, посмотрели бы юристы и специалисты и сказали, что надо выделять это в отдельное законодательство. Я не против, что бы был такой закон, который защищал людей в семье: детей, жену, мужа, если по отношению к ним проявляется насилие. Но всегда обо что мы спотыкаемся в таких вопросах? Семья – это тонкая материя и тут достаточно сложно бывает сориентироваться, кто прав, кто виноват. Мы спотыкаемся всегда о правоприменительную практику и о механизм реализации закона. Вот здесь очень много вопросов, почему это так всех всколыхнуло. Закон декларирует общее направление, но не до конца проработаны некоторые термины. Например, с тем же преследованием. А как, например, в маленьком населённом пункте, где невозможно не контактировать механически? Или как определить – насилие это было или нет? Я считаю, тот, кто бьёт, должен быть наказан. Но проблема вот в чём ещё. Женщины чаще попадают в категории жертвы, но и мужчины тоже. Про это мы вообще ничего не говорим, мужчинам стыдно. Скажет ли мужчина, что он подвергается насилию со стороны жены? Ведь это же сразу будет осуждаемо обществом. Общество-то как к этому относится? Женщине часто бывает неудобно сказать, что она подвергается насилию. Как правило, об этом жертва заявляет, если она уже доведена до отчаяния, крайности. Всё идёт из семьи. Если дети видят, что это в кавычках нормальные отношения, то и ребёнок потом будет транслировать такую же форму поведения. Такое происходит не всегда, но чаще всего. Возникает ещё один вопрос. Будет ли этот закон обеспечен такими вещами, как, например, кризисными квартирами. Хорошо, она заявила [о насилии], но уйти ей некуда. Закон говорит, что уйти должен он. Но мы же понимаем, что это не всегда возможно. Есть женщине куда-то уйти вместе с детьми, провести там какое-то время? На сегодняшний день этих кризисных квартир очень-очень мало, не везде они есть. В Иркутске можно найти приют, а как, например, в Чуне или где-то ещё? То есть женщины, скорее всего, так и не будут жаловаться. Опять же женщинам постоянно жалко мужей. Вот он её побил, а потом успокоился, и снова любовь, «не надо его наказывать». Мы тоже с этим сталкиваемся. Воспитывать нужно не только в том плане, что нельзя бить кого-то, унижать. Нужно также учить не быть жертвой, надо уметь защищаться. Для этого государство тоже должно обеспечить условия защиты, потому что иногда человек самостоятельно не может этого сделать. Поэтому, на самом деле, вроде бы нужно всё это выделять в отдельное законодательство, нужно защищать, нужно людей воспитывать, нужно говорить: если преступишь закон, будешь наказан. С другой стороны, не так всё просто в этом вопросе и, может быть, лучше сейчас потратить время на то, чтобы закон проработать, понять, как он будет применяться на практике, чтобы он не вышел ещё одним наказанием и так уже пострадавшим от домашнего насилия. Нужно сделать так, чтобы он работал. Единственно, что я не понимаю сейчас, так это тех, кто выходит с плакатами на площадь с призывом не вмешиваться в семью, кто говорит, что это традиционные методы воспитания, что всю жизнь шлёпали и дети были лучше, чем сейчас. Движение «Сорок сороков» заявляет, например, что это вообще пропаганда нетрадиционных сексуальных отношений. Я не понимаю, где они это увидели. Если какая-то традиция приводит к тому, что люди несчастны, людей калечат и убивают, я не вижу препятствий к тому, чтобы её поменять.
– Я принимаю активное участие в законотворчестве, непосредственно общаюсь с тремя федеральными депутатами, которые курирует это законодательство, и регулярно высказываю свою точку зрения. Она предельно проста. Я как практикующий человек, который непосредственно в поле работает, стопроцентно утверждаю, что существующее законодательство несовершенно. Как происходит это сейчас? Случается какая-то конфликтная ситуация в семье, муж бьёт жену, регулярно даже. Полиция на такие вызовы не любит выезжать, потому что заявление не всегда пишется. Женщина чётко понимает, что если она пишет заявление, то это заканчивается вынесением штрафа в 30 тысяч рублей. Представляете? То есть, и так в семье всё плохо, мужчины часто «дуркуют» именно из-за отсутствия денег, кушать нечего, они из-за этого и пьют, а то ещё «спасибо, жена, помогла нам, ещё 30 тысяч штрафа». А есть ещё случаи, когда муж не работает и жена из своей зарплаты эти деньги выплачивают. Судьи при этом ещё типа идут навстречу и разрешают гасить долг в течение полугода. Я прямо утверждают, что 70% решений судов в Сибири выносятся о штрафе в 30 тысяч и рассрочке платежа. Соответственно женщина думает: «Пусть лучше он меня колотит, чем это. Детей же надо кормить». Это первая большая несправедливость, которая существует сейчас в законодательстве. Я лично знаю минимум 50 таких случаев. Второй момент. Отличная практика, которую нам надо перенять из опыта других стран и как можно быстрее внедрять – это охранный ордер. Эта норма немного отражена в законопроекте, но надо сделать её лучше. Я вчитывался, но сейчас в документе непонятные формулировки. Но в целом это отличная, предельно простая штуковина. Приезжает полицейский и говорит: «Так, женщина, мы его не забираем, штраф не накладываем, но теперь есть охранный ордер на вас». И если муж подходит в этом случае к жене меньше чем на один метр даже внутри квартиры, это является преступлением, его забирают на 15 суток. Всё предельно коротко и понятно. А ещё лучше - есть специальные браслеты, которые сигнализируют о сокращении дистанции между ними. Хотя это, конечно, дороговато, но это очень эффективно и точно работает. Вот ещё в чём я абсолютно уверен. Я 15 лет работаю в «Обереге» и через меня прошла, не преувеличивая, тысяча семей с конфликтными ситуациями. Я утверждаю, что это миф, что мужчины всегда дерутся и пьют, а женщины бедные и несчастные. Я однозначно считаю, что физическое насилие должно быть запрещено и должно жёстко наказываться. Но вот приходит ко мне женщина, начинает рассказывать, что муж – негодяй. Мы встречаемся с мужчиной, начинаем разговаривать, а он оказывается абсолютно нормальным и правда его заключается в том, что «лучше бы она меня избила, чем каждый день выносить мозг». В таких случаях мужчины сами признают, что не сдержались и не считают себя правыми в ситуации. Потому однозначно говорить, что всех нужно отдавать под суд – это неправильно. Я вообще считаю, что нужно проводить со сторонами конфликта принудительную психокоррекцию. На Западе это активно используется. В некоторых случаях она положена агрессору, а в некоторых нужна семейная психокоррекция. Тогда мы сохраним семьи, они будут более гармоничными. Я не позволю себе высказывать какую-то точку зрения относительно того, является ли этот законопроект вмешательством в семью, ситуация спорная. Например, есть шведская, норвежская и финская модели, где доминантой считается государство, которое якобы знает, как лучше заниматься детьми и может их изъять по любому поводу без разбирательств. У нас, в том числе, я последние лет 10 отстаиваю позицию, что детский дом – это зло и надо делать всё, чтобы дети туда не попадали, и с мамой надо быть, даже если она пьёт. Политика в России такая, что в семье до последнего держат. Только если совсем ситуация критична: жить негде, условий нет и насилие идёт.
– Наша организация – это региональное отделение Союза женщин России, всероссийской общественно-государственной организации, которой доверена реализация, в том числе, участие в национальных проектах «Здравоохранение», «Образование», «Демография», «Экология» и «Культура». Я это говорю к тому, что наша позиция совпадает с позицией в целом Союза женщин России. Мы, конечно, за сохранение традиционных семейных, духовно-нравственных ценностей. Но одновременно мы за то, чтобы женщина действительно не испытывала никакого насилия ни на работе, ни в обществе, ни, тем более, в семье. Это в первую очередь. Поэтому я не понимаю тех оппонентов, которые выступают с критикой этого закона. Я считаю, что он уместен, давно назрел. Два года я была участником евразийского форума в Санкт-Петербурге, где было принято решение разработать Национальную стратегию действий в поддержку женщин. То, что сегодня вносится такой законопроект – это всё закономерно, системно и последовательно. Не просто так он родился. Я хочу, чтобы люди понимали логику законодательства в этой сфере. В рамках стратегии действий в поддержку женщин уже утверждён координационный совет при правительстве России, план мероприятий первого этапа её реализации. Мы в Общественной палате Иркутской области в мае 2018 году провели пленум, посвящённый его реализации в нашем регионе. В том числе при обсуждении стратегии был затронут вопрос обеспечения безопасности женщины, в том числе, защиты от насилия, создания кризисных центров, поддержки матерей-одиночек и так далее. Конечно, законопроект будет смотреться, обсуждаться, правиться. Но то, что идеология закона стоит на защите женщины в первую очередь – мы это абсолютно поддерживаем, и я бы подчеркнула, что ни в коем случае нельзя ставить знак равенства между поддержкой законопроекта и вмешательством в семью, разрушением традиционных ценностей, либерализацией западных инноваций. Я вообще не понимаю, почему можно ставить на чаше весов эти понятия. Мы стоим за сохранение здоровой, крепкой, благополучной семьи. Иркутский областной Совет женщин существует уже 40 лет, и мы эту политику везде поддерживаем и развиваем. Нас никто не может упрекнуть в том, что мы несём какие-то либеральные ценности, но я категорически против, когда некоторые общественные формирования заявляют, что законопроект направлен на разрушение нравственных основ. Я считаю, это подмена понятий. Эти же самые организации точно так же выступали против принятия Национальной стратегии действий в интересах детей, точно так же выступали против Десятилетия детства и против Национальной стратегии в интересах женщин, приводя те же самые аргументы. Надо наоборот не допускать крайней формы вмешательства со стороны государства, а, значит, закон о защите от семейного насилия нужно принимать. Я пересмотрела всяких отзывов - и положительных, и отрицательных. Да, мы часто видим негативные крайности, когда органы соцзащиты переходят границы и вместо профилактики изымают детей. С этим мы всегда готовы бороться, но сегодня мы имеем и другую статистику, что сегодня в каждой четвёртой семье женщины в той или иной статистике страдают. Очень много совершается преступлений на почве бытовых конфликтов, и женщины в полицию, действительно, не идут - или потому, что боятся мужей, или не верят вообще в правоохранительные органы. Про это, я думаю, надо открыто говорить и пресекать такое. Материал подготовила Алёна Кашпарова, Телеинформ |